МУНИЦИПАЛЬНОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ГОЛИЦЫНСКАЯ СРЕДНЯЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА № 2
Поэтизмы в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин»
(проект)
Выполнила:
Дудкина Наталья Викторовна,
учитель русского языка и литературы
Голицынской средней общеобразовательной школы № 2
Голицыно
2024
Содержание
ВВЕДЕНИЕ
А. С. Пушкин продолжает служить живым источником и непревзойдённым образцом художественного слова для современного читателя. Величие его, как поэта заключатся, в частности, в художественной форме его произведений, в мастерстве использования изобразительно – выразительных средств, в лёгкости, воздушности его рифмы.
Целью работы является изучение языковых средств реализации поэтической функции художественного текста на материале романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин».
Задачи работы:
исследовать
языковой
материал
романа
(устаревшие
слова,
мифологемы,
перифразы
и
др.);
определить
состав
поэтических
слов,
используемых
Пушкиным;
определить
значение
поэтических
слов,
обратившись
к
лингвистическим
словарям;
проанализировать
особенности
использования
этих
средств
поэтом;
сделать
вывод
о
роли
поэтических
слов
в
романе
«Евгений
Онегин»
А.С.Пушкина
.
Объект исследования: текст романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин».
Предмет исследования: языковые средства реализации поэтической функции.
Методы и приёмы: анализ научной и художественной литературы по данной теме, метод собственного лингвистического осмысления материала (описательный, заключающийся в классификации материала и его системном описании, исходя из задач работы, и сравнительный метод изучения явлений в сопоставлении материальной сущности фактов языка в рамках произведения одного автора).
Из слов, при помощи которых обыкновенный человек строит свою повседневную речь, поэт строит свою поэтическую речь. Он не возвышает слова, а просто создаёт «красоту», используя их значение, ритм, звучность, смысловые и ассоциативные оттенки.
Данная работа представляет собой исследование поэтической речи на материале романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Работа с художественным словом, его значением имеет большое значение для развития речи, эмоционально чувственной сферы. Поэтическое художественное произведение воздействует на эмоциональную сферу, прежде всего на эстетическое чувство. Читатель видит красоту слова, авторского чувства, запечатленного в художественном тексте. Это формирует его внутренние силы, эмоции, память, воображение; позволяет осознать мир своих чувств, наметить эти чувства словами художественной выразительности, тем самым обогащая и развивая речь.
§ 1 ПОЭТИЧЕСКАЯ РЕЧЬ И ЕЁ ОСОБЕННОСТИ
Поэзия как речевое искусство оказывает на человека глубочайшее эмоциональное воздействие. Поэзия слова воздействует на наше сознание иначе, чем обыденная речь. Речевое искусство имеет много общего с музыкой. Речь поэтическая, как и музыка, производит глубокое эмоциональное воздействие на человека, потому что слово в художественной литературе перестаёт быть простым знаком понятия. В поэтическом контексте оно приобретает особую выразительность, становится сжатым, концентрированным, многозначным. В слове оживают все ассоциации, эмоциональные связи так, что оно, по определению А.С.Пушкина, может «жечь сердца людей», по словам Н. В. Гоголя, может быть «бойким и замашистым», может «кипеть и животрепетать», а по выражению В.В.Маяковского, становится «набатом и мечом» (Цитируется по: Савченко 1978: 63).
Язык художественной литературы наиболее полно и ярко воплощает в себе лучшие качества литературного языка, его неисчерпаемые жизненные силы и творческие возможности, удивительное богатство образных средств, гибкость и точность в выражении тончайших оттенков мысли. Умелое использование языковых средств, их гибкости и точности помогают проникнуть во внутренний мир человека, пробудить его мысли и чувства.
Под поэтическим языком можно понимать язык, употребляющийся в поэтических произведениях и создающий его поэтико – экспрессивную специфику. Поэтический язык в этом смысле есть то, что обычно называют образным языком. Художественное слово образно вовсе не в том только отношении, будто оно непременно метафорично. Действительный смысл художественного слова никогда не замыкается в его буквальном смысле. Основная особенность поэтического языка как особой языковой функции заключается в том, что это «более широкое» или «более далёкое» содержание не имеет своей собственной раздельной звуковой формы, а пользуется вместо неё формой другого, буквально понимаемого содержания» [Винокур 1979: 390].Между тем поэтическое слово вырастает в реальном слове, как его особая функция, совершенно так же, как поэзия вырастает из окружающего нас мира реальности. Буквальное значение слова раскрывает внутри себя новые, иные смыслы. Здесь стоит отметить то свойство поэтического слова, которое можно назвать его рефлективностью, т. е. его обычная обращённость на самого себя. Сближая в тексте слова, давно утратившие ту взаимную связь, которой они обладали в силу своего этимологического родства или никогда этой связи не имевшие, поэт как бы открывает в них новые, неожиданные смыслы, внешне мотивируемые самым различным образом: то шуткой, то глубоким раздумьем, то высокой торжественностью.
При изучении ткани поэтического текста существенную роль играет грамматика. По этому поводу существует множество дискуссий с авторами монографий о рифме или метре в том, что они хотят свести поэтику к изучению о рифме или метре. Не кто иной как Бодлер безоговорочно опроверг это рассуждение:
«Грамматика становится колдовским заклинанием» (Якобсон Р. «Работы по поэтике». – М., 1987). Кредо поэта заключается в прозорливой характеристике частей речи: «Во плоти и крови рождаются слова: существительное – в своём сущем величии, прилагательное – прозрачный плащ, окутывающий его и расцвечивающий глазурью, и глагол – ангел движения, без которого фраза мертва». (Цитируется по: Якобсон 1987: 82).
Автор несколько раз возвращается к мысли о том, что язык вообще и поэтический язык в частности – это «колдовское заклинание». Искусно владеть языком – все равно, что произносить «колдовское заклинание».
Особенно важны фонетические средства при восприятии ключевых слов поэтического текста. Звуки так вплетаются в содержание текста, его ритм, что под воздействием текста, как целостного единства, становятся мотивированными, единственно уместными. Е.Д.Поливанов утверждал, что «фонетические средства представляют собой одну из чувственно – эмоциональных сторон высказывания текста, и поэтому нужно учитывать фонетический облик текста, рассчитывая на его произношение» [Поливанов 2000: 3]. Красота и благозвучие текста зависят не только от сочетания звуков, но и тона их произношения, который диктуется смыслом высказывания и настроением говорящего. А. М. Пешковский писал, что «благозвучие» и «благоритмика» - условие выразительности и красоты текста. «Уху русский человек жертвовал всем – даже смыслом», - писал В.Г.Белинский. (Белинский В.Г. Избранные статьи.- М., 1979. С.283). Такое отношение к звучащему слову даже закрепилось в русских выражениях: «любить ушами», «думать ушами».
В поэтическом слове аллитерация, ассонанс и другие фонетические явления вместе с рифмой создают эфонию (красоту звучания), что усиливает ассоциации, способствует созданию более ярких и экспрессивных образов. Примером этого может служить стихотворение К. Бальмонта «Чёлн томленья», где поэтическое слово как бы утоплено в музыке, звукописи, и мы слышим при чтении шум моря, вздохи ветра:
Вечер. Взморье. Вздохи ветра. Величавый возглас волн.
Близко буря. В берег бьётся Чуждый чарам чёрный чёлн.
Чуждый чистым чарам счастья . Чёлн томленья, чёлтревог.
Бросил берег, бьётся с бурей, Ищет светлых снов чертог.
И хотя звуки сами по себе не приспособлены для выполнения экспрессивной функции, но звуковой состав текста, его специфический облик не безразличен для эмоционального и экспрессивного восприятия читателем. Отдельные звуки, если они определённым образом организованы, могут вызвать достаточно устойчивые ассоциации со смыслом. Носителем фонетического значения является звуко – буквенный психический образ, который формируется под влиянием звуков, но осознаётся и закрепляется лишь под воздействием букв. (Журавлёв А.П. Фонетическое значение. Л., 1974). Звук, выполняя в стихе чрезвычайно важную роль, выступает как бы посредником между автором и миром читателя. Сложившийся у читателя образ дополняется обычно теми ассоциациями, которые возникают от акустических качеств звуков в стихотворении. Каждый звук действует «поверх» первичного смысла слова. По мнению Е. Д. Поливанова, звуковое оформление не только подчинено семантике, но и наоборот, превалирует над первичным смыслом [Поливанов 2000: 4]. Таким образом, поэтическое слово (поэтизм) – комплекс взаимодействия как звукового, так и смыслового изобразительного начала. А поэтика – это учение о законах организации литературного произведения. (Ладыгин М.Б. Основы поэтики литературного произведения. – М.: НОУ «Полярная звезда», 2002. С.14)
По красоте звучания русский язык – один из красивейших языков в мире. Многие другие славянские языки этим качеством не отличаются. Так, в сербском языке слишком много для русского уха стечений согласных, в чешском ударение падает на первый слог, лишая язык напевности, резко звучат согласные. Русский же язык – более мягкий в звуковом отношении, он обладает одинаково широкой гаммой гласных и согласных. В устах поэта он может звучать и грозно, и скорбно, и ласково [Поливанов 2000: 5 - 6]. Проблема поэзии в поэтической речи, как речи «украшенной» широко освещалась и обсуждалась в поэтиках Древнего Востока, античности, средневековья, ренессанса. Изучение структуры стихотворных произведений как системы или комплекса специфических речевых и ритмико - мелодических форм очень важно для общей теории поэтической речи в историко – типлогическом аспекте и в плане индивидуально – авторских преобразований. По замечанию проф. В.В.Виноградова, «любое языковое явление может приобрести характер поэтического в определённых творчески – функциональных условиях. То, что считается лексическим поэтизмом, очень различно для разных эпох развития словесного искусства и всегда исходит из недр языка1. Обычно к лексическим поэтизмам – общим или особым для каждой эпохи – относится устоявшийся или образовавшийся набор стандартизованных в поэтическом творчестве данного периода слов и оборотов. Можно описать общие законы, которым подчиняется организация любого художественного произведения литературы, и тогда это будет теоретическая или общая поэтика. А можно описать организацию конкретного произведения, и тогда перед нами будет поэтика этого произведения.
Таким образом, речь, включающая в себе элементы поэтического, способствует наиболее глубокой и образной передаче тончайших человеческий переживаний и мыслей. Ценность её, как и музыки, живописи, танцев и других видов искусства, составляют не отдельные элементы, а их органичное сочетание.
§ 2 ИСПОЛЬЗОВАНИЕ А.С. ПУШКИНЫМ СЛАВЯНИЗМОВ, ПОЭТИЗМОВ, ПОЭТИЧЕСКИХ ПЕРИФРАЗ
Как уже говорилось ранее, поэтический текст характеризуется наиболее сильным выражением эстетической функции. Этому, в частности, способствует использование поэтических слов и оборотов, фразеологизмов, поэтических перифраз, старославянизмов и т.д.
Славянизмы - древнеславянские слова и выражения, встречающиеся в литературно-художественных произведениях, написанных современным языком. В современном русском они относятся к архаизмам, т.е. к устарелым, вышедшим из употребления словам или старым грамматическим формам, применяемым иногда в поэтической речи для усиления художественной выразительности. Русские поэты прибегают к ним как к средству придания стиху особой торжественности или соответствию исторического колорита. В сатирах старославянизмы используются в иронических целях.
Само понятие «славянизм» может иметь два разных значения: одно – генетическое, другое - стилистическое. В генетическом смысле наименование славянизм приложимо ко всем явлениям современной русской речи, которые имели не русское, а церковнославянское происхождение. В этом смысле славянизмами признаются так называемые неполиогласные слова, вроде, нрав, враг, брег и т.д., слова, где вместо звуков «ч» и «ж» находим соответственно «щ» и «жд» (освещать, невежда), слова, начинающиеся звуком «е» вместо предполагаемого фонетическими соответствиями «о», как например единственный (при один) и т.д. К славянизмам можно причислить и такие слова, которые заключают в себя хотя бы один какой - нибудь элемент, восходящий к церковнославянскому источнику, как например, наши действительные причастия настоящего времени, в суффиксе которых согласному «щ» есть церковнославянская параллель русского «г», например: горящий (при горячий), текущий (при текучий) и т.д.
Иными словами, всё то, что в русский язык перешло в него из церковнославянского источника и связано с ним по происхождению, есть славянизм. Совсем другое дело славянизм в стилистическом смысле. Это есть славянизм не по происхождению, а по употреблению.
Так тексты, например, древнейших летописных списков изобилуют параллельными словарными средствами, вроде борода – брада, ночь – нощь, голова
– глава и т д. Слова брада, нощь, глава и т. д. вышли из употребления, уступив место русским вариантам. Церковнославянский вариант этих слов в наших условиях и есть славянизм в стилистическом смысле. Славянизмы, не встречающиеся в настоящее время в общем употреблении, хотя и известные по письменным памятникам старших эпох, русский вариант которых сейчас принадлежит к общему употреблению, пригодны для целей стилизации.
На протяжении всего творчества А.С. Пушкина славянизмы служат для создания поэтических образов, являются неотъемлемой частью идиолекта великого поэта.
Так, в романе «Евгения Онегин» используются следующие фонетические старославянизмы:
Онегин, добрый мой приятель, // Родился на брегах Невы (1, 2); Быть может, на брегах Невы,/ / Подобных дам видали вы (3, 23); Так думал молодой повеса // Всевышней волею Зевеса (1, 2);
Внемлите мой печальный глас, // Смешив, не заменили вас (1 , 2); О Брента ! нет увижу вас // Услышу ваш всевышний глас ( 1 , 49); Журналов вняв молящий глас, // К грамматике приучат нас (3, 28);
Когда начну я вольный бег? // Пора покинуть скучный брег (1 , 50); К покойнику со всех сторон // Съезжались недруги и други (1 , 53); От хладного разврата света // Его душа была согрета (2 ,7);
И запищит она (бог мой!) // Придя в чертог ко мне златой! (2 , 12);
Зато и пламенную младость // Вражду, любовь, печаль и радость (2, 19); Давно сердечное томление // Теснило ей младую грудь (3, 7);
Татьяны бледные красы // И распущенные власы (3, 20); Отца и матери в слезах // Увы! на жизненных браздах (2 , 38); Бразды пушистые взрывая, // Летит кибитка удалая (5, 2);
Он дорогой самой краткой // Домой летит во весь опор (3, 4); На стекла хладные дыша, // Задумавшись, моя душа (3, 37); Младые грации Москвы // Татьяну с ног до головы (8 ,46) и др.; лексико - семантические архаизмы:
Я не желал с таким мученьем Лобзать уста младых Армид, Иль розы пламенных ланит Иль, перси, полные томленьем; Нет, никогда порыв страстей
Так, не терзал души моей! (1, 33);
Дыханье замерло в устах, // И в слухе шум, и блеск в очах (3, 8); И вод весёлое стекло // Не отражает лик Дианы (1,37);
И заслужи мне славы дань, // Красивые толки, шум и брань! (брань в значении
«дуэль») (1, 60);
Для призраков закрыл я вежды, // Но отдалённые надежды (2 ,39);
Давно её воображенье // Сгорая негой и тоской // Алкало пищи роковой (3, 7); (алкать – жаждать чего – то);
Что знала, то забыла. Да // Пришла худая череда (в значении «плохое время» (3 ,17);
И не проходит жар ланит // И ярче, ярче лишь горит (3 ,40);
Пред зеркалами проводил // И из уборной выходил (1,25); (уборная – комната, в которой одеваются);
Всё, чем для прихоти обильной //Торгует Лондон щепетильный (1, 23); (щепетильный – здесь в старинном значении: богатый галантерейными и парфюмерными товарами) и др.
Словообразовательные архаизмы:
Поступком оскорбясь таким, // Все дружбу прекратили с ним (2, 5); Он пел поблеклый жизни цвет // Без малого в осьмнадцать лет (2, 10); Он пел разлуку и печаль, // И нечто, и туману даль (2, 10);
Всё хлопает. Онегин входит, // Двойной лорнет скосясь наводит (1, 21); Слова тоскующей любви, // Которые в минувши дни (3,14) и др.
В поэтическом языке Пушкина (и как дань литературной традиции, и как результат индивидуально – авторских словесных преобразований поэта) мы встречаемся с многочисленными перифрастическими сочетаниями. В пушкинском сплаве книжной и разговорной стихии поэтическая фразеология занимает важное место. Перифраза - стилистический приём, заключающийся в замене какого-либо слова или словосочетания описательным оборотом речи, в котором указаны признаки не названного прямо предмета; строится на принципе развернутой метонимии. Часто перифразы употребляются сами по себе, самостоятельно, как единственное обозначение соответствующих реалий (предметов, явлений, действий и т.д.):
Друзья Людмилы и Руслана (читатели);
Пора надежд и грусти нежной (любви);
Наука страсти нежной (любви);
Поклонник мирных Аонид (поклонник поэзии);
Красавец в полном цвете лет (молодой);
Под небом Шиллера и Гётта (т.е. в Германии);
Их поэтическим огнем (поэзией);
Певец пиров и грусти томной (Евгений Абрамович Баратынский);
Быть может, в Лете не потонет (не забудется);
Не отражает лик Дианы (луну);
Озарена лучом Дианы (т.е. луной);
Меж тем как мы, враги Гемена (холостяки);
Весна моих промчалась дней (т.е. молодость);
Быть может в мысли нам приходит (т.е. вспоминаем);
И новый он приял венец (в значении «умер»);
Улыбкой ясною природа // Сквозь сон встречает утро года (весну);
Вдруг озарилась: муза в ней // Открыла пир младых затей (т.е. вспомнил весёлую молодость);
Его цевницы первый стон (т.е. первые поэтические создания; цевница – старинный музыкальный инструмент, символ поэзии); и др.
В восьмой главе романа читаем:
И он ей сердце волновал!
О нём она в во мраке ночи,
Пока Морфей не прилетит,
Бывало, девственно грустит,
К луне подъемлет томны очи,
Мечтая с ним когда – нибудь
свершить смиренный жизни путь!
Здесь перифраза на перифразе: И он ей сердце волновал!- и она его любила; Пока Морфей не прилетит – пока не уснёт; К луне подъемлет томны очи – смотрит на луну;
Мечтая с ним когда – нибудь свершить смиренный жизни путь!- мечтая выйти за него замуж, прожить с ним жизнь.
Перифразы, содержащие не прямое название предмета речи, а его описательно метафорическую характеристику, выступают в качестве одной из наиболее ярких примет стиля поэта. Иногда перифразы, как разодетые адьютанты,2 сопровождают скромное словное наименование в качестве приложения, выступая в виде образного описания чего-либо, тут же названного словом. Например:
Огромный запущенный сад, // Приют задумчивых дриад (2,1); Лихая мода, наш тиран, // Недуг новейших россиян (2,42); Луну, небесную ламбаду, // И слезы тайных мук отраду (2, 22);
И тихо край земли светлеет, // И, вестник утра, ветер веет (2, 28) и др.
Романтизм, как литературное направление, принёс в русскую литературу поэтические средства и стилистические приёмы создания образа: лирическую манеру повествования, сосредоточенность внимания на внутреннем мире героя, недоговорённость, драматические сцены, особую тональность. Как замечает В.В.Виноградов, «жизнь в романтическом образе словно преувеличена прибавлением к ней мечты», она «возвышенна» и «воздушна» (Виноградов 1963:170). Всё это позволило русским поэтам, начиная с М.Карамзина и кончая символистами, обогатить язык поэзии новыми традиционно – поэтическими единицами, лексическими и синтаксическими средствами русского литературного языка.
Так, 9-10 строфы 2 главы романа посвящены характеристике поэзии Ленского. В 9 строфе намечаются устойчивые фразеологизмы романтической поэзии: «чистая любовь, «сладкое мученье», «c лирой странствовал на свете», «пел разлуку и печаль», «и нечто, и туману даль», «лоно тишины», «нега» и т.д. Это позволяет Пушкину создать «объёмный текст» (Ю.М.Лотман. Роман А.С.Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. – Л., 1980).
Для наиболее адекватного восприятия художественного произведения необходимо представлять себе его культурный фон. В нём соединяются явления духовной и материальной культуры: литературные произведения, личности авторов, события из их жизни, исторические факты, музыка, живопись, балет, фольклор, мифология, легенды, приметы, обычаи, традиции и т.д. Правильное восприятие культурного фона способствует адекватному восприятию художественного произведения, в котором он присутствует. Более широкий и разнообразный культурный фон позволяет уяснить жизнь общества, его самосознание в определённую эпоху.
В «Евгении Онегине», как замечает Л.П.Иванова3, чётко представлены два основных «культурных пласта» – русский (литература, фольклор, быт и традиции) и
«инокультурный». Последний включает в себя два компонента: варваризмы – часто приводимые в иноязычном написании и недостаточно освоенные слова и выражения, используемые как средство воспроизведения местного колорита, обычаев и нравов общества определённого периода (например, vale - будь здоров (лат.), entrechat – прыжок (франц.) и др.) – и прецедентные тексты, которые автор традиционно использует в данном романе. Так античная мифология связана в романе с
А) театром:
«Узрю ли русской Терпсихоры // Душой исполненный полёт»; «Где Терпсихоре лишь одной // Дивится зритель молодой» (Терпсихора – муза танца; древнегреч. мифология);
«Одной ногой касаясь пола, //Летит как пух от уст Эола» (о знаменитой балерине Истоминой, которую Пушкин высоко ценил; Эол – бог ветра; древнегреч. мифология);
«Где Мельпомелы бурной // Протяжный раздаётся вой» (Мельпомелы - муза трагедии; древнегреч. мифология);
«Где Талия тихонько дремлет // И плескам дружеским не внемлет» (Талия – муза комедии; древнегреч. мифология);
Б) пейзажем:
«И вот весёлое стекло // Не отражает лик Дианы»; «Одна печальна под окном,// Озарена лучом Дианы» (Диана – богиня луны; древнерим. мифология);
«Огромный запущенный сад, // Приют задумчивых дриад» (дриады – лесные духи, нимфы деревьев, им приписывался женский облик; древнегреч. мифология);
«Водила слушать шум морской, // Немолчный шепот Нереиды » (Нереида – дочь бога моря Нерея, здесь имеется ввиду «шум моря»; древнегреч. мифология);
«Порою той, что названа// Пора меж волка и собаки» т.е.сумерки;
«Уже редеют ночи тени,// И встречен Веспер петухом» (Веспер – вечерняя звезда, Венера, когда она видна при заходе солнца; здесь Пушкин применил это название к Венере при её появлении перед восходом солнца).
В) портретом:
Об Ольге: «Авроры северной алей» (т.е. очень красива, свежа; Аврора – богиня утренней зари; древнерим. мифология);
«Парис окружных городков, // Подходит к Ольге Петушков» (Парис – античный герой, отличавшийся необыкновенной красотой; древнегреч. мифолог.);
Г) с творчеством, увлечениями, занятиями героев:
«Он свят для внуков Аполлона // По гордой лире Альбиона» (Аполлон – бог красоты, искусства; древнегреч. мифология);
«Прими ж мои благодаренья, // Поклонник мирных аонид» (аониды – музы, т.е. поклонник поэзии);
«И, Фебовы презрев угрозы, // Унижусь до смиренной прозы» ( Феб – бог солнца и покровитель поэзии , древнегреч. мифол.) и др.;
Д) роком, судьбой:
«Так думал молодой повеса// Всевышней волею Зевеса» (Зевс – верховное божество, царствующее на Олимпе, древнегреч. мифол.);
«Обоих ожидала злоба// Слепой Фортуны и людей» (Фортуна – богиня судьбы, древнерим. мифол.) и др.
Другие поэтизмы выступают как средство характеристики образа жизни героев, их внутреннего состояния: «Вы, деревенские Приамы, // И вы,
чувствительные дамы» (Приам – троянский царь, отец большого семейства; древнегреч. мифол.);
«Своим пенатам возвращённым» (пенаты – боги родного очага, имеется в виду
«родной дом»;
«Сняла, разделась и в постель // Легла. Над нею вьётся Лель (т.е. находится в состоянии влюблённости; Лель – в славянской мифологии божество любви).
В 35 строфе 2 главы романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин» читаем:
В день Троицын, когда народ
Зевая слушает молебен,
Умильно на пучок зари
Они роняли слёзки три.
Слово «заря», как замечает Н.И. Толстой, 4оказывается здесь такого же порядка, что и существительные лук, укроп, крапива и т.д. т.е. названием растения, полевой травой. Она использовалась в один из самых почитаемых праздников (Троицын день) в обряде замаливания грехов. Отсюда можно сделать вывод, что в приведённых пушкинских строках говорится о конце мая - начале июня, когда во время праздничного молебна родители сестёр Лариных «плакали на цветы», замаливая свои грехи.
В результате анализа накопленного материала и наших личных наблюдений мы пришли к выводу, что звуковой состав текста, его специфический облик, если он определённым образом организован, вызывает устойчивые ассоциации со смыслом, что создаёт экспрессивность и вызывает эмоциональное восприятие у читателя. Поэтический язык А.С.Пушкина изобилует поэтическими словами и оборотами, старославянизмами, устойчивыми фразеологизмами романтической поэзии, поэтическими перифразами. Поэт использует их как результат индивидуально – авторских словесных преобразований и как дань литературной традиции для реализации эстетической функции.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин» показывает уникальность художественного текста на языковом и речевом уровнях: норма и антинорма, обычное и поэтическое формоупотребление и словоупотребление, своё и чужое (традиционные поэтические языковые единицы и их трансформация). У А. С. Пушкина вырабатывается важнейшая стилистическая тенденция – отношение к художественному поэтическому слову как к самому ёмкому и тонкому средству выражения мысли. Сами по себе слова и конструкции не имеют никакой поэтической ценности. Суть проблемы – в художественной организации, в поэтическом использовании элементов общей речи. Звуковой состав текста, если он определённым образом организован, вызывает эмоциональное восприятие у читателя. Любые соотношения элементов общей системы языка в поэтической речи резко изменяются, как бы смещаются, и тем самым приобретают новые смысл и новую образно – выразительную силу, что способствует реализации поэтической функции.
Поэтизмы – это слой специальных поэтических выражений и форм, используемых автором для реализации эстетической функции. Обобщив опыт предшественников, А. С. Пушкин показал использование поэтизмов.
Так, в поэтическом тексте А. С. Пушкина представлены устойчивые словосочетания романтической поэзии, которые создают лирическую манеру повествования, возвышенность, особую тональность стиха: «чистая любовь»,
«сладкое мучение», «возвышенное чувство», «лоно тишины», «пел разлуку и печаль, и нечто, и туману даль» и др.
В состав традиционной поэтической лексики входят у поэта славянизмы. Они используются для создания поэтического образа (вежды, ланиты, очи, перси, уста, бразды, брег, хладный, златой и др.), служат целям версификации («недвижны очи», «подблюдны песни», «утомленный взгляд» и др.) Другую особенность поэтической речи А. С. Пушкина составляют поэтические перифразы («лик Дианы», «утро года», «друзья Людмилы и Руслана», «враги Гимена» и т.д.) Автор романа весьма традиционно использует и античные прецедентные тексты и мифологемы для реализации эстетической функции: «летит как пух от уст Эола», «пока Морфей не прилетит»; всевышней волею Зевеса» и т.д.
Ритмообразующие факторы – ритм и рифма – придают стихам поэта особую силу сцепления, в результате чего слова приобретают новые смыслы и оттенки. Не обратить на них внимания – значит обеднить тем самым то прекрасное и драгоценное, что заключается в русском стихе вообще и в творениях поэтического гения России в частном.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Иванова
Л.П.
Культурный
фон
романа
А.
С.
Пушкина
«Евгений
Онегин»/
/
Лингвистическое
отечествоведение
.
– Елец,
2001.
Шанский
Н.М.
Лингвистический
анализ
художественного
текста.-
Л.,
1990.
Шанский
Н.М. Краткий лингвистический комментарий к роману
А.
С.
Пушкина
«Евгений
Онегин»/
/Русский
язык
в
школе.-
№4
–
7.
-
1998
Пятые
поливановские
чтения. Сб. научных статей. Ч.4. Слово в тексте; под
ред.
Е.Д..Поливанова
. -
Смоленск, 2000.
Виноградов
В.В.
Язык
Пушкина. –
М.:
«Наука»,
2000.
Виноградов
В.В.О
языке
художественной
речи.
-
М.,1971
Ладыгин
М.Б.
Основы
поэтики
литературного
произведения.
–
М.:
НОУ
«Полярная звезда», 2002. С.14
Толстой
Н.И.
Плакать
на
цветы.
-
Русская речь,
1976,
№4.
С.29
Лотман Ю.В. Роман А.
С.
Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий. – Л.,
1980.
Журавлёв
А.П.
Фонетическое
значение.
-
Л.,
1974.
Савченко А.Н. Образно – эмоциональная функция речи и
поэтическая
речь
.
-
Ростов,
1998
Якобсон
Р.
Работы
по
поэтике.
–
М.,1987.
Белинский В.Г. Избранные статьи.
- М., 1979. С.283
14.Винокур Г.О.
Избранные труды.
– М.,
1979.
15. Пастернак Б. Избранное. Кн. 1.- М.,1991. С.18. 16.Квятковский А.П. Поэтический словарь. – М., 1991.
Словарь синонимов и антонимов русского языка / Л.
А.
Введенская,
В.
И.
Зимин,
Н.
П.
Колесников; под
ред.
Л.
А.
Введенской.
М.,
– 2008.
Кун.
А.И.
Мифы
и легенды
Древней
Греции.
–
М.,
2000.
Интернет ресурсы:
https://pushkin – lit.ru
https://o proza.ru
https:// www.dissercat.com.
ПРИЛОЖЕНИЕ
фонетические старославянизмы
Онегин, добрый мой приятель, // Родился на брегах Невы (1, 2); Быть может, на брегах Невы // Подобных дам видали вы (3, 23); Так думал молодой повеса // Всевышней волею Зевеса (1, 2);
Внемлите мой печальный глас, // Смешив, не заменили вас (1 , 2); О Брента ! нет увижу вас // Услышу ваш всевышний глас ( 1 , 49);
Когда начну я вольный бег? // Пора покинуть скучный брег (1 , 50); К покойнику со всех сторон // Съезжались недруги и други (1 , 53); От хладного разврата света // Его душа была согрета (2 ,7);
И запищит она (бог мой!) // Придя в чертог ко мне златой! (2 , 12);
Зато и пламенную младость // Вражду, любовь, печаль и радость (2, 19); Давно сердечное томление // Теснило ей младую грудь (3, 7);
Татьяны бледные красы // И распущенные власы (3, 20); Отца и матери в слезах // Увы! на жизненных браздах (2 , 38); Бразды пушистые взрывая, // Летит кибитка удалая (5, 2);
Он дорогой самой краткой // Домой летит во весь опор (3, 4); На стекла хладные дыша, // Задумавшись, моя душа (3, 37);
На долгих иль на почтовых // Тянитесь из застав градских (7, 4); Вдруг озарилась: муза в ней, // Открыла пир младых затей (8, 1) Младые грации Москвы // Татьяну с ног до головы (8 ,46);
лексико - семантические архаизмы:
Я не желал с таким мученьем // Лобзать уста младых Армид // Иль розы пламенных ланит //
Иль, перси, полные томленьем;// Нет, никогда порыв страстей // Так, не терзал души моей!
(1 , 33);
И вод весёлое стекло // Не отражает лик Дианы (1,37);
И заслужи мне славы дань, // Красивые толки, шум и брань! ( 1, 60);
Для призраков закрыл я вежды // Но отдалённые надежды (2 ,39); Сгорая негой и тоской // Алкало пищи роковой (3, 7);
Что знала, то забыла. Да // Пришла худая череда (3 ,17);
И не проходит жар ланит // И ярче, ярче лишь горит (3 ,40);
Всё, чем для прихоти обильной // Торгует Лондон щепетильный (1, 23);
Он три часа по крайней мере // Пред зеркалами проводил // И из уборной выходил (1,25);
И дождалась… Открылись очи// Увы! Теперь и дни, и ночи (3, 8); Старушки улыбались ей, // Ловили взор её очей (8, 15);
И между тем душа в ней ныла, // И слёз был полон томный взор (3, 37). Когда недвижим на земле // Пред вами с смертью на челе (5, 34)
Словообразовательные архаизмы:
Поступком оскорбясь таким, // Все дружбу прекратили с ним (2, 5)
Он пел поблеклый жизни цвет // Без малого в осьмнадцать лет (2, 10); Он пел разлуку и печаль, // И нечто, и туману даль (2, 10);
Всё хлопает. Онегин входит, // Двойной лорнет скосясь наводит (1, 21);
Волшебный край! Там в стары годы // Узрю ли русской Терпсихоры(1, 19);
«..всё да да нет; не скажет да – с Иль нет – с .// Таков был общий глас» (2,5); Служанок била осердясь,-// Всё это мужа не спросясь (2, 32);
Слова тоскующей любви, // Которые в минувши дни (3, 14);
Нашед мой прежний идеал, // Я, верно б, вас одну избрал (4, 13);
Поэтические перифразы:
Огромный запущенный сад, // Приют задумчивых дриад (2,1); Лихая мода, наш тиран, // Недуг новейших россиян (2,42); Луну, небесную ламбаду, // И слезы тайных мук отраду (2, 22); Она любила на балконе // Предупреждать зари восход (2, 28);
И тихо край земли светлеет, // И, вестник утра, ветер веет (2, 28); Друзья Людмилы и Руслана// С героем моего романа (1,2);
Он с лирой странствовал на свете // Под небом Шиллера и Гётта (2, 9); Их поэтическим огнем, // Душа воспламенилась в нём (2, 9);
И отворились наконец, // И новый он принял венец» (2, 36);
Сказу без блёсток мадригальных // Я, верно б, вас одну избрал (4, 13); Весна в деревню вас зовёт, // Пора тепла, цветов, работ (7,5);
Парис окружных городков, // Подходит к Ольге Петушков (5, 39)
Когда же юности мятежной // Пришла Евгению пора надежд и грусти нежной (1 4); Младых восторгов первый сон, // Его цевницы первый стон (2,22)
И чьё- нибудь он сердце тронет, // Быть может, в Лете не потонет (2,35); Прими ж мои благодаренья, // Поклонник мирных аонид (2, 50);
Порою той, что названа // Пора волка и собаки (4, 48);
И он ей сердце волновал! // Об нём она в во мраке ночи, // Пока Морфей не прилетит, // Бывало, девственно грустит, / /К луне подъемлет томны очи, //Мечтая с ним когда – нибудь свершить смиренный жизни путь! (8, 28);
Вдруг озарилась: муза в ней // Открыла пир младых затей (8, 1); Красавец, в полном цвете лет, // Поклонник Канта и поэт (1, 4);
Певец пиров и грусти томной, //Я стал бы просьбою нескромной (3, 30); Не отражает лик Дианы, // Воспомня прежних лет романы(1, 47);
Меж тем как мы, враги Гемена // В домашней жизни зрим один // Ряд утомительных картин (4, 50);
Быть может, в мысли нам приходит, // И в трепет сердце нам приводит (7, 3); Улыбкой ясною природа // Сквозь сон встречает утро года (7, 1);
Там соловей, весны любовник, //Всю ночь поёт, цветёт шиповник (7, 6); Убив на поединке друга, // Томясь в бездействии досуга (8,12).
Поэтическая мифология:
Огромный запущенный сад, // Приют задумчивых дриад (2,1);
И, Фебовы презрев угрозы, // Унижусь до смиренной прозы (3, 12)
Вы, деревенские Приамы, // И вы, чувствительные дамы (7, 4); Парис окружных городков, // Подходит к Ольге Петушков (5, 39);
Сняла, разделась и в постель // Легла. Над нею вьётся Лель (5, 10); Дверь отворилась, Ольга к ней, // Авроры северной алей (5, 11); Одной ногой касаясь пола, // Летит как пух от уст Эола(1,20)..
Узрю ли русской Терпсихоры // Душой исполненный полёт (1,19); Где Терпсихоре лишь одной // Дивится зритель молодой (7, 50);
Где Талия тихонько дремлет,// И плескам дружеским не внемлет (7, 50); Где Мельпомелы бурной // Протяжный раздаётся вой (7, 50);
Дианы грудь, ланиты Флоры // Прелестны, милые друзья! (1, 32); Быть может, в Лете не потонет // Строфа, слагаемая мной (2,35); Прими ж мои благодаренья, // Поклонник мирных аонид (2, 50); Судите ж вы, какие розы // Нам заготовит Гименей? (4, 14);
Водила слушать шум морской, // Немолчный шепот Нереиды (8, 12) Меж тем как мы, враги Гемена // Роман во вкусе Лафонтена(4, 50).
Шанский Н.М. Лингвистический анализ художественного текста.-Л., 1990
Иванова Л.П. Культурный флн романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин» // Лингвистическое отечествоведение. – Елец, 2001
Толстой Н.И. Плакать на цветы. - Русская речь, 1976, №4. С.29
Ладыгин М.Б. Основы поэтики литературного произведения. – М.: НОУ «Полярная звезда», 2002. С.14
